Новый рассказ бывшего жителя села Гайворон: о печах в Аткарском уезде
- Автор: Евгений Петров
Предлагаем вашему вниманию еще один рассказ бывшего жителя села Гайворон Аткарского района Евгения Петрова, на этот раз о роли русской печи в старину в жизни крестьян.
Публикация данного материала подготовлена старшим научным сотрудником Аткарского краеведческого музея Владимиром Рыжовым. Напомним, прошлый рассказ Петрова был посвящен традициям крестьянской кухни.
Методом проб и ошибок создавал русский человек очаг, в котором пытался «приручить» огонь. Русская печь – необыкновенное изобретение, чудо деревенского мира, печь-волшебница! Чем суровее климат, тем изобретательнее становится человек в отношении сохранения тепла. В России зимы суровы! Именно здесь была разработана уникальная система сохранения тепла.
Нигде в мире нет подобного теплового аппарата, с таким универсальным набором столь необходимых для деревенской жизни полезных функций. Изобретение наших предков пережило века. Ничто не может сравниться в этом отношении с русской печью, этим «славянским шедевром». Русская печь – уникальное и универсальное явление восточнославянской материальной культуры, яркий символ русского духа. Крестьянская печь – символ жизни и выживания. Она распространена в России, на Украине и в Белоруссии.
Каковы же основные достоинства русской печи? Первое – ее неприхотливость к виду топлива. Все, что окружает крестьянина в его повседневной жизни и горит, может быть использовано в печи: дрова, солома, камыш, древесный кустарник («цупрун»), ветлы, бурьян и главное топливо крестьян – кизы.
Второе – очень высокий коэффициент полезного действия. По подсчетам ученых, он достигает 65-75%, в то время как КПД современных дизельгенераторов достигает 45%. Таким образом, можно сказать, что эта печь очень экономична в части расхода топлива. Почти все тепло остается внутри хаты.
Третье – ее многофункциональность, которая поражает воображение тех, кто знакомился с ее возможностями. Это агрегат сплошного ежедневного и круглогодичного действия и использования. Он никогда не бывает в простое, то есть без полезного использования, и постоянно выполняет какую-либо из своих многочисленных хозяйственных функций. Главных назначений два – это приготовление пищи и отопление жилища.
В печи пекли хлеб. Сводчатая туннелеобразная камера печи –«горнило» – нагревается до 200° С, как раз то, что требуется для выпечки хлеба. Горнило многими часами хранит тепло. Нет в мире очага, который бы лучше и дольше держал тепло. В печи пекли румяные пироги, блины, варили щи и борщи, топили молоко, упаривали каши, варили квасы, вываривали холодцы, запаривали корм скоту, сушили фрукты. «Сушку» делали из груш, яблок, терна, боярышника, шиповника. Заготавливали «сушку» мешками. Зимой закладывали ее в чугун, заливали водой и томили в печи.
Получался чудесный «узвар», от которого шел невообразимо вкусный запах. В печи зажаривали поросят, гусей и уток, тушили, запекали русские, «пальцем пханые», деревенские колбасы. В печи грели воду для мытья, сохраняли пищу горячей в течение суток, сохраняли угли до следующей утренней растопки, лечились от хвори, «золили» белье, осмаливали птицу, сушили лучины для освещения, варили пиво, пекли картофель, парились, запекали тыквы, ставили на загнетку ночной каганец, на шестке всегда стоял таганок для срочного приготовления пищи малым детям.
С наступлением настоящих зимних холодов тянулись поближе к печи. Разговоры вели долгие, а блюда ели горячие и сытные.
Русская печь всегда была прибежищем старых и малых в семье. Здесь в тепле спали дети, старые и больные, на нагретых кирпичах хорошо было отогреться после работы на холоде и в случае, если ныли от боли суставы, и не разгибалась натруженная поясница. Русская печь, кроме всего прочего, была «семейной лечебницей». Для тех, кто простудился, бабушка топила печь посильнее, стелила на печь толстый слой овсяной соломы, поливала ее горячей водой, стелила рядно, укладывала больного и укрывала с головой. Лежал, пока не вспотеет, «как мышь из воды».
Так бабушка лечила ангину, кашель, простуду, радикулит, ревматизм. Лечила бабушка даже астму, когда человек задыхался от приступов удушья. В конце дня, когда печь еще очень горячая, она стелила напод печи старое одеяло, предварительно смоченное водой. Больного от головы до пят натирала нутряным свиным салом и укладывала в печке, а голову – на шесток. Было жарко, но терпимо. Затем его вытаскивали и клали на печь, в овсяную солому. Давали попить чаю с душицей и мятой. Несколько сеансов, и астма навсегда оставалась в русской печке.
Печь – прекрасное средство от простуд, ломоты в костях и мышцах. Многие болезни лечила русская печь. После лечения говорили – «как рукой сняло». В период распространения гриппа горячий под печи обрызгивали хлебным квасом, и горячий пар выполнял своего рода ингаляцию в хате. Не зря россияне называли печь «божья ладонь», которая каждого приголубит и отогреет. На ней укрывались дети от наказания родителей. Поэт Б. Николаев написал:
Русская печка, как добрая мать,
Согреет, накормит, уложит поспать,
Поможет надолго здоровье сберечь.
Блажен, кто имеет хорошую печь.
На печи могли разместиться три и более человека. Уровень спальной поверхности печи устраивали так, чтобы на печи мог свободно сидеть человек, не касаясь головой потолка. В некоторых семьях спальное пространство закрывали задергивающейся занавеской.
На печи сушили зерно и различные семена довольно эффективно и в значительных количествах. Крестьянин был убежден, что действующая печь в избе – «податель жизни» всей семье. На печи отогревались и душа, и кости. Лучшего места для отдыха, чем теплая печка, не найти. Не поймет западный человек, каково это войти с мороза в нагретый дом, где повсюду ощущается живое тепло, особенно на печке. И какое это пьянящее приятное чувство и ощущение, когда на печи ты постепенно согреваешься и впадаешь в сладкую дремоту.
Печь использовалась для сушки рукавиц, шапок, валенок, к ней присоединялся трубой закипающий самовар. Так и говорили: «У них печь с самоварником». В семье моей бабушки Еньки был старенький, данный ей отцом в приданое, самовар. Печь была оборудована дымоходом для самовара. В особенно праздничные дни бабушка говорила:
- Ну, пошла самовар ставить. Чай пить будем.
Желтый, всегда начищенный, самовар нарядно красовался посредине стола. Чайного сервиза в большой семье не было, а были разнокалиберные чашки, кружки и черепушки. Каждый брал свою посудину и садился за стол. Сахар был пиленый кубиками и лежал на общем блюдце. Бабушке на все чаепитие хватало одного кубика. А мы все удивлялись – почему бабушка не любит сахар?
Все годы войны никакого сахара не было и на дух. Но бабушка и здесь нашла выход. Она сеяла в огороде сахарную свеклу. Осенью терла ее на терке и варила в самом большом чугуне в печи. Затем процеживала содержимое и жидкость вновь ставила в печь до почти полного выпаривания. Получалась желтая, густая масса со специфическим запахом, но сладкая. Бабушка из этой массы лепила шарики величиной с грецкий орех, выкладывала на противень и окончательно сушила их в уже остывающей печи. Получались, как она говорила, конфетки. Их она ссыпала в холщовый мешочек и клала свое НЗ в недоступный для детей, закрывающийся на замок сундук, ключ от которого носила на шее вместе с крестиком. Иногда к чаю бабушка давала всем по конфетке. И это опять печь!
Под всей печью и шестком устраивалась глубокая ниша во всю глубину печи – подпечье, которое тоже использовалось для хозяйственных нужд. В конце зимы сюда запирали вновь появившихся ягнят и особенно шаловливых козлят. Это было место, куда ранней весной сажали гусынь для высиживания яиц. А впоследствии неоднократно сидели на яйцах куры («квочки»).
Исстари считалось, что в подпечье живет домовой – «ночной хозяин». Это была самая добродушная и доброжелательная к людям «нежить». Для него это было самое подходящее место: и тепло, и не на глазах у людей. В обычное время в подпечье складывали кизы и дрова, чтобы они просохли до следующей топки.
Печь всегда размещалась в ближнем углу избы, противоположном стене с окнами – устьем (челом) к окнам. Она, как барыня, занимала почти треть первой комнаты в хате. В прежние годы детей рожали много, и печь была основным прибежищем для них в зимнюю пору. Если бы не русская печь, может быть, не все многодетные семьи спаслись бы в лихую годину коллективизации и войны. Часть пространства хаты занимали «полати» – сплошной помост на уровне кровати, на нем спали взрослые и дети. Пространство в дальнем углу за печью и полатями (против «красного угла») называли «бабий кут». Здесь женщины пряли, шили, вышивали, вязали, нянчили младенцев, готовили пищу, пойло скоту.
Бабий кут – это хранилище женских секретов, место рождения новых жильцов в доме, если не было бани. Здесь хранилась домашняя утварь непостоянного пользования: квашня, большие чугуны, подойник, накрытый чистой холстиной, чугунные ступки с пестиками, маслобойки. Здесь же висел рубель с поперечными бороздками для глажки белья и валек к нему.
Верховодила в бабьем куту «старшая хозяйка» – большуха, обучающая молодых. У нее, как говорили, «квашня не пустует, ковши не дремлют, печь не угарна». Такому важному месту, как бабий кут, посвящался особый день в году – 25 января. Это был праздник хозяйства и семьи. Несмотря на то, что семьи в деревнях были большими, а избы не очень просторными, места хватало всем. Изба была четко разграничена на зоны. У каждого был собственный закуток. Бабий кут отделялся от остального пространства занавеской из цветного ситца или цветной домотканины.
Мужчины воздерживались заходить в бабий кут, а появление здесь постороннего мужчины рассматривалось как оскорбление всей семьи. Во время обряда сватовства здесь за занавеской пряталась невеста во всем уборе, выходя к жениху в определенный момент. Сваты же, войдя в дом, снимали шапки и первым делом крестились на иконы, а затем прикладывали руки к печи. Это было символом приобщения чужих людей через печь к новой семье.
Мой дед, Петров Даниил Дмитриевич, умел класть печи и брался за исполнение по заказу своих односельчан. Очень это непростое дело – сложить добротную печь, чтобы она долгие годы радовала своих хозяев. Дед рассказывал, что, если ему не нравился хозяин, он отказывался от работы. Ведь в каждое изделие он вкладывал свою душу. Ведь это был его ребенок, а как его оставить потом в несимпатичном тебе доме?! Печных дел мастер всегда почитался в народе.
Первый огонь во вновь построенной печи зажигала самая старшая в семье женщина, принося угли из домов родных и произнося пожелания:
- Чтоб никогда не угасал этот очаг и чтоб кипели в нем горшки и чугуны для свадеб и угощений.
Очаг – символ дома, семьи. Печь была основой жизни, главным оберегом семьи. Без печки изба – не изба. Печь – душа дома. Пустой очаг, без огня, терял свою созидающую силу. Перед очагом совершали первое купание новорожденного, чтобы он жил долго и был привязан к дому. Крещеного младенца оставляли на время у очага. С очагом, как священным местом, был связан ряд запретов.
Так, запрещалось рыться в огне, втыкать в очаг нож, пинать ногами горящую головню, лить в очаг воду, кидать в него грязь и мусор, так как это оскверняет дух домашнего очага. И самое главное: категорически запрещалось ругаться возле печи. Бабушка немедленно веником выгоняла ругающихся на улицу, клала поклон и крестное знамение и просила прощения у печи, говорила: «Что же вы ругаетесь, в хате же печь!». Хранительницей очага считалась женщина. Возле очага заключались договоры, давались и возвращались займы.
Русские мастера всегда под основание печи ставили бревна из лиственницы, несколько обожженные по поверхности. Основание могло быть и из кирпича, опечье с подпечьем – обязательно из кирпича, из него же выкладывали и подошву печи – «под». Над подом сооружался свод, а перед ним – шесток с загнеткой. Чтобы горячий дух не выходил из печки, ее устье закрывали заслонкой («затулой»). Над шестком располагалась дымовая труба, встроенная в стену, которая отделяла пространство избы от спального места на печи. Труба уходила на чердак, изгибалась, образуя горизонтальный участок длиной 1,5-2 м, называемый «боровом», и только тогда выходила через крышу наружу.
Такая конструкция препятствовала вылету искр из трубы и попаданию их на соломенные крыши. В своем борове дед Данила устроил специальную дверцу, поставил металлические перемычки, куда подвешивались мясопродукты. Боров выполнял роль камеры копчения. Возле борова зимой была положительная температура, и там, в соломе, обычно хранились зимние сорта яблок, издавая манящий для детворы аромат. Тяжелую лестницу на это время убирали и заносили только к праздникам, иначе дети растаскали бы яблоки. В семьи издавна считалось, что печь не просто бездушный элемент, а основа русской избы и спаситель семьи, что у нее есть душа.
Печь была важным декоративным элементом в интерьере жилища. Ее исправно белили, иногда украшали рисунком.
В углу, между печью и входной дверью, всегда стояли разных калибров ухваты («рогачи»), длинная и короткая кочережки, завернутая в тряпочку деревянная лопата для садки хлебов в печь и чапельник для манипуляций со сковородой.
(Продолжение следует).