Буржуй
- Автор: Александр Чекинев
Мои соседи сообщили, что в Муммовском пруду «пошел» ровненький карасик. К моей радости сказали и то, что лучше всего он берет вдали от берега на резинки, мастером ловить на которые я себя считаю, так как почему-то недолюбливаю ловлю карася на поплавочные удочки. Сами подумайте, кто больше поймает: у кого восемнадцать крючков на глубине, где заприважено зерном и колобом, или рыбак, который ловит на три удочки на пяти квадратных метрах. У меня перекрывается крючками более двенадцати метров акватории, по которой стаями бродит карась, жирующий перед залеганием в подводные ямы.
И вот я уже наслаждаюсь утренней прохладой и лицезрю три красивых беленьких поплавочка, жду, когда один из них вздрогнет и приподнимется, а затем рванется вперед, натягивая леску.
С утра тихо, клев слабый, карась ждет, когда ветерок погонит волну, обогатит воду кислородом, разгуляет рыбий аппетит. До половины одиннадцатого еле-еле набираю десяток карасиков и вижу, как по плотине идет мужчина, который катит за собой тележку с ящиком. Он громогласно приветствует всех и докладывает, что задержался потому, что жена резала валушка, а потом рыл червей. Поравнявшись со мной, он заявляет, что я сел на его прикормленное место, горячится, грубит и добавляет, что он, дескать, непревзойденный рыбак, главный специалист этого пруда, и тут он прикармливает горохом, а вчера поймал 12 кг, а зовут его Буржуй. Успокоившись под моим взглядом, он остывает и категорически отказывается расположиться рядом, мотивируя тем, что владеет своим особым секретом начинки и не хочет им делиться ни с кем, так как тогда аткарские переловят всю его рыбу.
- Да, что место! Я такой спец, что и в любом другом месте наловлю, - заявляет он и укатывает тележку с ящиком в сторону залива.
К двенадцати клев расходится, то на одну, то на другую резинку следуют вытяжки, иногда попадаются по две рыбины, иногда «влетает» сравнительно крупный двухсотграммовый экземплярчик. Считаю рыбу, пересаживая из ведра, на котором сижу, в садок. Ого! Уже четыре десятка. Сзади подходит Буржуй и начинает ныть, что я лишил его сегодня добычи, он не поймал ни одной рыбы, и надо всех аткарских гнать, позвать участкового, главу сельской администрации и т.д. Резонно замечаю ему, что совсем недавно он сделал заявление, будто такой гроссмейстер, как он, наловит рыбу в любом месте. Буржуй сопит и поправляет живописно связанные желтым электропроводом растянутые спортивные брюки. Желая укрепить свой авторитет, он вдруг меняет курс разговора.
- А знаешь, какой я вообще рыбак? Да, я если хочешь знать, на заказ могу поймать карпа в старом пруду на 10-12 кг, легко, могу своей самоловной снастью, могу волчьим капканом! Правда, их у меня украли, алкаши – пропили. Самолов – самозасек – сам придумал, действует безотказно, за зиму я по 800 штук щук ловлю им из-подо льда, раз окуня поймал на три кило, ваши, аткарские, купили.
- Послушайте, Николай, а куда рыбы-то столько вам, - спрашиваю я.
- Да я почти все пропиваю, я пьющий. От того, что пью, характер у меня сделался нервный, скандальный, а так я мужик неплохой, рыбак милостью божией, будь здоров.
Он рассуждает, что завтра, мол, будет ловить с другого берега, так как сменился ветер, а карась «идет на волну», говорит, что знает подводную косу, при западном ветре рыба будет кормиться на ней. Словно выдавая секрет, шепчет мне, что в этом пруду крупный карась охотно идет на малька, которого он ловит малявочницей. Он, безусловно, много знает об особенностях ловли рыбы, думаю я, когда он уходит. Импонирует мне и то, что Буржуй с нескрываемой ненавистью относится к браконьерам. Несмотря на его «наезды», чувствую, что этот шумный старик начинает мне нравиться.
К четырем клев стихает. Карась попадает некрупный, поклевки слабые и вороватые. Однако товарищи решают посидеть до шести. Попив чайку, продолжаю ловить. Снова появляется неугомонный Буржуй, уже для проформы упрекнув меня, что я оставил его без улова, он сходу развивает тему охоты.
- Ты знаешь, я охотник какой? Таких теперь нету, у меня ружье отобрали, а то я б сейчас! Вот я без собак в день по девять лис бил. На Рождество, помню, жена говорит - грех, а я не усидел, рванул на Рычи, на Языковку, на Карамышку, к вечеру домой – девять штук, все гонцы, одна лисица. Лисиц я на завод оставляю. Бью только морду, они меня на одиннадцать шагов подпускают, я с ними калякаю по-лисьи. А волков! Да я в охотсоюзе на доске почета висю, больше всех их всегда добывал, раньше премию давали. На ВСХВ: мне ружье наградное дали, да … В Тороновке волки пробрались в кошару, 260 голов погибло, штук двадцать порезали, а остальные подавили друг друга. Обезумели овечки: бегут, орут, чабаны ничего с ними сделать не могут. Побежали за мной. Ну я скоренько туда, палачей овечьих грохнул, а тут метель. Трое суток в омете с волками добытыми отлеживался. Вертолет за мной послали, спасали. А мне- то что? Мог еще позимовать, не впервой.
В его рассказе невозможно отличить правду от вымысла.
- Охотовед Курчаткин преъявлял мне, что я лис травлю! Да я так природу люблю, да рази я посмею, думать-то грех. Ну я пошел, наловил на жареху, моей Марфе пожарить. Она было взяла моду, лишь когда ей захочется рыбу готовить, ну я возьми и скажи, мол, сейчас Рахимовне снесу! В раз теперь жарит, боится, что пропью, стало быть.
Буржуй уходит. Я сматываюсь и думаю, что без таких людей жить было бы скучно и пресно, что в каждом из нас живут и герой, и антигерой, что этот Буржуй так колоритен, что про него не написать просто не имею права. «Не обижайте чудака, его планида нелегка и с ним одним порой судьба играет в прятки», - напеваю я слова некогда популярной песенки и упаковываю в дорогу золотистых карасей, которые сегодня не достались Буржую.
Александр ЧЕКИНЕВ