Продолжение рассказа Евгения Петрова о пастухах в аткарских деревнях
- Автор: Евгений Петров
Предлагаем вашему вниманию продолжение рассказа бывшего жителя села Гайворон под Аткарском Евгения Петрова о пастухах нашего края, подготовил публикацию научный сотрудник Краеведческого музея Владимир Рыжов.
Начало можно прочитать здесь.
Утром отвязанный от ноздревого кольца наш красавец Михей еще до выхода с деревенской улицы проверит всех коровок на предмет их внимания к своей высокозначимой особе. В нашем стаде единоличным вожаком была корова Степана Кременецкого Зорька. Как только утром она выходит из своего двора, то занимает место в голове стада. Большая, мощная, бело-серая, с густой темной полосой вдоль хребта, с темными ногами, с крупными широко поставленными красивыми и острыми рогами, всегда как бы нацеленными на противника. Она всегда и везде шла в голове коровьего клина. Справа от нее, отставая на полкорпуса, шел бугай. Ее приближенные составляли передовой авангард.
Никому и никогда она не позволяла идти впереди себя. И если какая корова и вырвется вперед, то тут же будет осажена рогами приближенных, а затем и самим вожаком и поставлена на свое место. Не мог выйти вперед даже стадный бугай. Он всегда шел на полкорпуса позади коровы-вожака. Видимо, у коров в генах сохранилось чувство матриархата. Ветеринары говорят, что хорошо обученный племенной бык – это 80% всего стада. Он дает отличное потомство.
Для пастьбы нам было отведено большое травяное поле на водоразделе рек Белгаза и Веселевка в районе Кулина хутора. Старик Кондрашов Михаил Гаврилович, встретившийся нам однажды у Кривого озера, посоветовал нам условно разделить всю эту большую территорию на четыре делянки и пасти коров по два дня на каждой поочередно. За каждые 6-7 дней трава успевала восстановиться, что приносило пользу нашим коровам и положительно отражалось на удоях.
Пасли мы коров по степному взгорью, и трава росла там, естественно, не так быстро, как в лугах, и была более сухая. Коровам хотелось более мягкой травы, поэтому и прижимались они поближе к лугам. Но путь туда был для них закрыт. В степной части были отдельные островки более буйной растительности, но только вокруг так называемого «будяка», которые еще величают чертополохом. У него довольно крупный стебель, порой выше пояса – до груди, с махровым цветком пунцового цвета. Стебель утыкан острыми иголками. Листья тоже в колючках. Птица, зверь и скотина стороной обходят это растение, и только шмель, перебирая лапками цветок, берет с него взяток. Вот почему возле него постоянно растут нетронутые островки хорошей сочной травы. Вот в таких островках, под развесистыми листьями будяка и устраивали свои наземные гнезда жаворонки, понимая, что ни зверь, ни скотина, походя, не раздавят их гнездо.
Неумолчно звенят-заливаются над степью жаворонки. Самих не видно, только чудные трели их слышны в солнечную погоду.
В середине лета, когда скворцы поднимут на крыло свое потомство, при движении стада за ним летят стайки скворцов. Они сменяют друг друга, носятся вдоль и поперек движения стада, охотясь за насекомыми, поднятыми копытами коров. Зайцы не боятся коровьего стада и свободно прыгают внутри, если у пастуха нет собаки, и пастух не щелкает кнутом.
Там, где пасутся коровы, туман утром остро пахнет скотиной и парным молоком.
Каждый день мы обязаны были пригнать стадо «на стойло», расположенное на окраине деревни, на дневную дойку. Часов у нас никогда не было, ориентировались по солнцу, а когда его не было – чисто интуитивно. Да и сами коровы, приученные к определенному времени, уже сами направлялись к стойлу.
У нас с Сергеем никогда не было положенного для пастуха кнута. Вместо него всегда была небольшая удобная кленовая палка диаметром около двух сантиметров. Если какая-то корова пыталась улизнуть в луга или огороды, то получала по боку кинутой палкой с обязательным окриком: «Куда?!». В течение месяца рефлекс закреплялся, и потом достаточно было только крикнуть, как корова моментально бегом возвращалась в стадо.
Корова – довольно объемное существо. Если пастуху надо направить корову в какую-то сторону, то, заходя сзади, он понуждает ее повернуть в нужную сторону. Корова всегда поворачивается к пастуху задом и уходит от него. Но если пастух зашел внутрь стада, то картина резко меняется. Уже ни одна корова не реагирует на его присутствие и не меняет своего обычного занятия. Можно свободно ходить внутри стада, и ни одна корова не обратит на тебя никакого внимания. Значит, срабатывает стадное чувство – если не трогают других, то не тронут и меня.
Примерно в 13 часов мы приходили на стойло у реки. Сначала все пили воду, заходя тоже по установленной очереди в воду по пузо и обрызгиваясь хвостами. После этого каждая дойная корова выходила на свое место, где ее ждала уже хозяйка с ведром для дойки, с кусочком хлеба, яблока или морковкой. Места лежки на стойле почти у всех коров были постоянные. Бывало, что место хозяйки уже кем-то занято. Так та подходит к лежащей, беззлобно кольнет ее в бок: убирайся, мол.
Коровы отдыхали, полдничали. Днем на стойле ложится и отдыхает почти все стадо. Ложатся отдыхать коровы не просто так, а подбирают себе горизонтальную площадку. Если таковой не находится, то корова может лечь отдыхать и на небольшом уклоне. Но она никогда не ляжет головой вниз, по уклону, или поперек уклона, а обязательно головой вверх. Так ей, видимо, легче вставать. Коровы и лошади встают с земли после отдыха по-разному. Лошади встают сначала на выпрямленные передние ноги, а потом рывком поднимаются на задних ногах. Корова же, чтобы подняться, сперва встает на колени передних ног, затем также рывком поднимает заднюю часть на выпрямленные ноги и лишь потом встает с колен на передних ногах.
Отдыхая лежа, коровы спят с закрытыми глазами, но никогда не кладут голову на землю, как люди на подушку. Спят чутко и просыпаются от любого шумового воздействия. В отличие от лошадей, которые после работы, попав на выпас, могут в качестве зарядки несколько раз перевернуться на земле через спину, коровы никогда не делают этого.
Коровы лежат, тяжело дышат, жуют жвачку. По спинам коров по-хозяйски бегают скворцы, что-то клюют. Коровы лежат смирно, даже головой не поведут. Наевшись каких-то насекомых и набрав прошлогодней линялой шерсти, скворцы разом взмывают в воздух.
Поодаль от стойла на берегу реки у нас с Сергеем устроен шалаш, куда нам мама или бабушка приносят обед, и где мы отдыхаем и купаемся. Это самое милое время для пастуха. Стойло было еще и тем общественным местом, куда на дойку приходила молодежь, где короткое время она могла купаться и общаться. В заранее назначенный день приезжал на стойло ветеринар и делал прививки всему стаду. Каждая хозяйка, пришедшая на дневную дойку, подводила к столу ветеринара свою любимицу. Выгон скота на пастбище в этот день задерживался. Стойло в этот день называлось «скотиняча лекарня» (больница для скота).
После отдыха коровы постепенно вставали, потягивались, еще раз заходили в реку попить, лениво облизывались. Скоро поднималось все стадо, и все, встав строго на свои места, тихо трогались на выпас. Стельные коровы идут лениво сзади. Здесь Сергей всегда вставал впереди стада и сдерживал его быстрый ход, иначе стадо сильно растягивалось. У впереди идущей коровы на выпасе всегда преимущество. Она первая возьмет понравившуюся ей траву. Последним достается то, что осталось. И не каждая корова возьмет даже свою любимую траву, если на нее наступила впереди идущая корова.
Есть коровы, которые не едят травы, пока на ней есть роса. Они хотели бы идти вперед, опережая всех «на попасе», но срабатывает правило иерархии – их просто не пускают те коровы, которым это положено. А только пригреет солнце и начинает сходить роса, тут начинается самая пастьба. Коровы усиленно хватают траву, мало ее пережевывают и отправляют «в запас – на потом». Часам к десяти, насытившись, они встают на отдых: одни ложатся, а другие пережевывают жвачку стоя. Первыми ложатся стельные коровы, слабые и хромые. Вот тогда у нас появлялось время позавтракать, устроившись на своих плащ-палатках.
Особенно трудно было пасти стадо во время нашествия овода, в жаркий период. Достаточно какой-либо корове услышать жужжание овода, как она вздрагивает, испуганно оглядывается, выпучивает глаза, задирает хвост трубой и мчится без оглядки, куда ноги понесут. И тогда на все стадо нет удержу: убегают в кусты, а на стойле залезают по шею в воду.
Овод – насекомое чуть больше пчелы, при полете издает жужжащий звук, паразитирует на теле животных и обычно стремится садиться им на спину. Мало того, что сам укус крайне болезнен, так они еще откладывают под кожу свои яйца, которые за зиму превращаются в крупных личинок-червяков. Результат укусов виден по весне будущего года, когда на спине у животного появляются шишки величиной с половину грецкого ореха. Это развивающееся потомство овода вызывает дикий зуд у скота, который приносит животным неимоверные страдания. Корова становится страшно беспокойная, плохо пасется, у нее падают удои, и помочь ей может только хозяин, искусно удалив выдавливанием еще несозревших личинок. Корове больно, но она послушно стоит, понимая, что ей оказывают помощь. И если по какой-то причине животное будет забито этим летом, то на шкуре явно просматриваются не затянувшиеся отверстия от личинок.
Однажды на пастбище мы попали в непогоду. Лил сильный дождь, перемежавшийся порывами очень холодного ветра. Все коровы, как по команде, повернулись спиной к ветру и нагнули головы вниз. В такой ситуации коровы идут не в том направлении, куда хотел бы пастух. Нагнув головы, они идут только по ветру. Но тут пошел сильный град с ветром, и коровы тронулись все разом. Поднялся рев. Стадо пошло стеной по ветру, не подчиняясь командам пастуха. Остановить коров было невозможно. Ветер прижал стадо к реке Веселевке, хорошо еще, что дул он не в сторону посевов. Дальше ходу не было. Стадо сгрудилось у реки. Мы с Сергеем промокли до нитки и продрогли. И тут сообразили залезть по шею в воду. И, о чудо! Мы начали согреваться во время града. Пока не кончились град и ветер, коровы стояли, упершись в реку, а мы сидели в воде и отогревались.
Хочу отметить поведение нашего бугая. Когда мы гнали «попасом» стадо в самый дальний край участка, то упирались в стенку хорошей, зеленой, манящей коров пшеницы. Тут мы с Сергеем выходили вперед, останавливая стадо. Из середины выходил бугай, вставал головой к стаду, ревел и бросал передними ногами землю на спину, не пуская коров к пшенице. Любая ослушница получала рогом в бок. Втроем мы ни разу не пропустили ни одну корову к пшенице. Кто, когда и как обучил бугая этим действиям – остается загадкой. Но хозяин в стаде он был хороший. Ведь у него было около 90 «жен», и ни одну из них он не оставлял яловой.
Где бы стадо ни паслось, днем его всегда пригоняли для дойки на стойло, которое располагалось у реки и каковых было два: у «Кручи» и за самым последним домом Постельги Кирилла, с западной стороны деревни. Такой же принцип расположения своих стойл был и у наших соседей из деревень Воеводчина и Ежовка – только по левому берегу реки.
У Воеводчины стойло было несколько ниже нашего на широкой части реки, примерно напротив усадьбы Ефима Кислюка – под Шиханом. И вот однажды раздался взаимный рев бугаев этих двух стад. Наш бугай Михей, как бешеный, сорвался с места и рванул по лугам к месту расположения соседнего стада. Я побежал за ним. Догнать его не было никакой возможности. Глаза его налились кровью, и он беспрерывно издавал угрожающие трубные звуки. Я считал, что река ему будет непреодолимым препятствием.
Но, хотя берег был несколько обрывист, наш Михей не останавливаясь, сходу прыгнул в реку и погрузился в воду с головой. Представляете, какая была воронка, когда в нее сходу «бухнула» масса более 600 кг? У меня мелькнуло в мозгу, что бугай утонет и нашей семье придется выплачивать колхозу громадную и неподъемную по тем временам сумму. Однако он вынырнул и, пуская из ноздрей струи воды, поплыл к чужому стаду. На берегу его встретил бугай из местного стада. С ревом они пошли друг на друга. Воеводский бугай был молодым и заметно меньше массой. После первого столкновения они не причинили друг другу ущерба, и каждый отошел несколько назад. После второго мощного удара нашего бугая противник сел на задние ноги и даже проехал метра два. Вскочив, он развернулся и побежал из стада в сторону Воеводчины. Так наш бугай «завоевал» себе еще около 150 жен. Я понимал, что вывести его «из чужой малины» мне не удастся, поэтому побежал домой к отцу за помощью. Только он, захватив карабином на палке за ноздревое кольцо, сумел привести Михея домой и привязать на обычном месте.
Каждый вечер, пригоняя стадо в деревню, мы сообщали одной или двум хозяйкам, что их корова «обошлась». Это было приятное и желанное известие. Теперь хозяйка могла точно знать, когда ей ждать очередного отела своей любимицы. С утра следующего дня эта хозяйка выносила какой-либо скромный гостинчик пастуху – кусок пирога, два сваренных яичка или даже конфетку. Мы, пастухи, никогда не путая, знали каждую корову, ее кличку и каждую хозяйку.
Когда стельная корова дохаживает последние дни, нам, пастухам, это очень заметно. Во-первых, корова оставляет свое местоположение в стаде, положенное ей по иерархии. Она перемещается в заднюю часть стада, защищая свои бока от более сильных коров. Сзади уменьшается вероятность того, что ее кто-то подденет рогом. А вечером, когда стадо возвращается в деревню, и каждая корова убыстряет свой ход, зная, что ее ждет дома увесистая охапка свеженарванной травы, тяжелая стельная корова начинает отставать. И это первый признак, что скоро будет отел. Мы сообщаем об этих наших наблюдениях хозяйке, и тогда корову до отела оставляют дома на несколько дней.
Вползая в деревню, стадо втискивалось в довольно узкую улицу, огороженную сплошь плетневыми заборами. После прогона на улице всегда стояла довольно густая пыль, и лежали коровьи лепешки. По утрам пыли было гораздо меньше.
Хозяйки и девки бежали встречать своих коров и прошлогодних телят. Усталый и запыленный шел вдоль дворов пастух. Он привел стадо в деревню. А теперь следите, хозяева, куда свернет ваша скотина. При входе во двор корова тянется к хозяйке, обнюхивая ее руку с кусочком морковки или хлеба и обдавая ее запахом утробного травянистого варева.
Бабушка говорила нам с Сергеем:
- Пастушьей работы не чурайтесь, всякая работа украшает человека, а безделье – вредит.
Однако нам по душе были четверостишия:
Солнце садится, пастух веселится.
Солнце восходит, пастух с ума сходит.
Коровки – с поля,
Пастуху – воля!
И хотя пастух был очень нужен деревне, сама профессия пастуха всегда считалась непрестижной. Взрослые всегда говорили детям:
- Не будешь учиться – пойдешь в пастухи.
Но я нисколько не жалею о том, что мне пришлось в юности осваивать эту профессию. Она приучила меня к жесткой дисциплине (ох, как утром не хочется постоянно вставать задолго до восхода солнца!), ответственности и порядку. Надо сказать, что даже по прошествии многих лет, если я увижу где-то стадо буренок, у меня невольно возникает ностальгия и приятные воспоминания о том времени, когда я пас коров.
Вдоль реки у стойла, там, где купалась молодежь, росли всевозможные цветы и травы. Среди прочих рос и цикорий обыкновенный, который у украинцев назывался «петровы батоги». Батоги – по-русски значит «кнуты».
Неизвестно, почему «петровы», но на кнуты растение действительно очень походило внешне. И в шутку у Марии Кислюк возникла ассоциация: «Петровы пастухи». Это было справедливо по отношению к нам на все сто процентов, и мы не обиделись. Кличка прилипла к нам.
В деревне всегда удачно брошенное слово, название или определение в чей-то адрес остается за человеком. Так, что мы тоже не миновали этого обычая.