Рассказ Евгения Петрова об уборных и туалетах Аткарского края в старину
- Автор: Евгений Петров
Ученые подсчитали, что если треть жизни мы проводим во сне, то в туалете, по крайней мере, двадцатую часть прожитых на земле лет, причем мужчины тратят на отхожее место примерно три года, а женщины – вдвое больше.
В деревне «удобства» для крестьян всегда были на улице: сходить «до ветру» летом можно и за сараем, и под забором, в лопухах, в подсолнечнике, а зимой – в катухе, в сарае, в сенцах в ведро или в самом лучшем случае в горшок. В сарае была плоская деревянная лопата, на которую стелили пучок соломы, оправлялись и выбрасывали содержимое в общую навозную кучу от скота. Зимой дети за сарай даже босиком бегали.
Наиболее «продвинутые» хозяева, особенно те, у которых были большие семьи, строили специальные туалеты ямного типа – нужники. Стены нужника выполнялась из местных подручных материалов – камыша, а чаще всего плелись из ивовых прутьев. Если существовала дверь, тоже плетеная, то она была повернута в сторону огорода и луга и не всегда закрывалась при пользовании нужником. Крестьяне привыкли править нужду, чтобы ветерком обдувало, поэтому и говорили «сходить до ветру».
Ко времени наивысшего экономического расцвета в 1928 году до 90% гайворонских семей имели стационарные нужники. Крестьяне жаловались друг другу, что в городе, как зайдешь в общественное нужное заведение, так от тяжелого духа в обморок шибает. Гоголь писал: «Не всякая птица долетает до середины Днепра». Но и не всякий смельчак отважится уединиться в таком туалете, но нужда заставляет. Вонизм там стоит хронический!
Сачиха говорила: «Ты знаешь, кума? Ото ж була у Саратови. Так у них в больших домах «усэ» в хати. Ходять по коврам, развисылы картины, и тут же идуть в нужник, туалетом называется. Ото ж надо? И не воняевоно им!? Интеллигенция! Баня и нужник у них вместе, в одном закутке возле кухни. Это же нэдило! Как приспичит, сидишь в их нужнике и дрожишь, чтоб в кухне за столом ненароком не услышали твоих звуков. А баня смехота одна – корыто без пара да дождик сверху идет. Промаялась я так одну неделю и сбежала оттуда. Там законы не писаны. Мужики у них в одних белых подштанниках ходють (белые брюки) и ботинки у них с боков худые, на одних ремешках держатся. А туда же – еще надевают шляпу!».
Трагикомический случай произошел с моим отцом – Дмитрием Даниловичем, когда мы после войны в 1948 году купили хату у Гаввы, недалеко от кузни. На подворье стоял голый дом под железной крышей и старый амбар из бревен. Кругом пусто – ни ограды, ни ворот, ни калитки: с такими потерями вышли из войны вдовы-солдатки. Туалета тоже не было – бегали за 40 метров в вишняк.
Так как амбар стоял по линии застройки вдоль улицы, то сходить за амбар, без опаски просмотра с улицы, не было никакой возможности. Вот отец и построил срочно нужник в дворовой части за хатой и заплел стены из тех же ивовых прутьев. Нужник получился полупросматриваемым, так как прутья срезались когда на них уже не было листа. Издалека не очень видно, и посетитель просматривался профильно, но деталей различить было невозможно. Это был шаг вперед по сравнению с тем, что было раньше, и нас это устраивало.
И вот однажды отец с улицы пулей пронесся мимо крыльца и ринулся в нужник. Снимая срочно штаны и быстро усаживаясь, он напоролся голым задом на косой срез прута ивы и, вскрикнув, заматюкался. Затем вылез из нужника и, держа снятые штаны в руках и оставляя кровавый след, закричал моей маме: «Лида, Лида! Иды швыдче и подывысь, шовоно там у мэнэ зробылось?». Мама обработала рану и заклеила ее пластырем, а отец беспокоился, чтобы она не заклеила ему все подряд.
Вообще папа был человек несколько безалаберный, но с чувством юмора. Так, когда он работал в школе завхозом, то получил в районо наряд на 3 тонны угля для школы. Так как получить автомашину у колхоза для вывоза угля из Аткарска сразу не удалось, то он забрал наряд с собой домой и положил вроде бы на буфет. И вот ему выделили автомашину, он подъехал к дому за нарядом. Шасть – туда, сюда, а наряда нет. Он поднял переполох, допросил маму, обвинил ее в том, что она засунула куда-то эту бумажку. Переругавшись, он вдруг задумался, поднял указательный палец кверху и ринулся из хаты в нужник. Порывшись там, он медленно возвратился со смятой бумагой в руке и сказал:
- Лида, дывысь, воно! Так у наряда появилась шей печать! Так будэ надежней! – расправил бумагу и поехал получать уголь.
В деревне никто и никогда не чистил содержимое нужников. При наполнении с них просто снимали ограду и переносили на новое место, а оставшуюся яму засыпали. Никогда не пытались использовать содержимое нужников в качестве удобрений, что лишний раз подтверждает выводы ученых о том, что ценность человеческих «отложений», как удобрения, значительно ниже, чем у животных аналогов.
Однажды позвонили председателю колхоза из райкома:
- К вам едет из Саратова высококвалифицированный лектор по международным отношениям. Обеспечьте транспортом его встречу в Аткарске.
Жители деревни не очень уважали городских лекторов. Председатель послал на двухконной телеге И. К. Гонтарука. Тот встретил на вокзале лектора, который был в легком светлом пальтишке, хотя уже выпал первый снежок и было морозно.
(Продолжение следует).
Материал подготовлен для публикации научным сотрудником Аткарского краеведческого музея Владимиром Рыжовым.